Год назад

Мама пока ничего, она на левом берегу Киева. Совсем рядом с ними шли бои у ТЭЦ-6, говорит, слышно хорошо и артиллерию и стрелковое оружие. В убежище она не спускается - до него далеко идти, а ходит она с трудом, поэтому спит на полу в коридоре, говорит, уже как будет.
Соседка выходила вчера на разведку, говорит, все магазины закрыты, на весь район работает единственная аптека, хвост очереди далеко тянется по улице, несколько сот человек. Гуманитарный кризис не за горами.

У брата все значительно хуже. Они живут в Буче, где сегодня был тяжелый бой и наши отражали попытки россиян прорваться. Пишет, бой шел на соседней улице, два частных дома рядом сгорели, до десятка домов в руинах, горят три панельки. В их дом пока не попали. Держатся, сидят с детьми в убежище.

<...>

Польша перебрасывает войска и встречает беженцев. По данным ООН, только за первую неделю агрессии из Украины уже выехал миллион человек, ожидается еще три миллиона беженцев.

Побывали на нескольких пограничных КПП, всё - знакомые места боев июня 1941.
Везде пункты питания и обогрева, круглосуточно дежурят волонтеры, бесплатные симки, организованы автобусы, которые отвозят беженцев до городов и проч.
На выходных приезжают немцы, финны и т.п., на своих машинах, развозят людей по Европе.
Проезд в польских поездах для украинцев - бесплатный, равно как и в немецких.

Разговаривали с людьми из Полтавы и Кривого Рога, настрой решительный, мужья остались в теробороне, варят ежи и разливают молотовы.

Телефон напомнил, что эту ночь год назад мы просидели у костра на КПП Хребенне, где польские пограничники готовили вкуснейшую Grochówka wojskowa.

После рассказа брата о расстреле пидорами двух его соседей по подъезду и рассказа моей двоюродной сестры о мародерствах десантников в Петровцах я уже примерно представлял, как будет выглядеть эта война и что будет твориться на временно оккупированных теориториях, хотя все масштабы трагедии и наших потерь тогда, разумеется, было еще трудно осмыслить и представить.

Тогда же, в Польше, я заказал первую партию турникетов на ебее, и с того момента почти все мои немецкие заработки идут на дроны, ночные прицелы и т.п.; фактически, весь прошедший год я работал на ВСУ. Очевидно, то же самое будет и в этом году.

Но главное, без чего все это было бы невозможным - это понимание и поддержка моей любимой жены, у которой тогда же в марте уже началась тяжелая онкология.
С ней она тоже борется уже год, как и наша дорогая страна уже год борется с сопредельной фашистской опухолью. Тоже героически, тоже с переменным успехом, тоже с потерями, но тоже не теряя веры в победу.

Непростой был год для нашей страны, и следующий вряд ли будет легче. Как бы, чем бы и когда бы эта война не закончилась, прощения фашистской мрази не будет.
Ну а чем и как она закончится - зависит пусть и не во всем, но во многом от нас.