![[personal profile]](https://www.dreamwidth.org/img/silk/identity/user.png){kind=small}
Entry tags:
"Классовая принадлежность в поведении пленных японцев не чувствовалась"
Отрывок из оперативно-тактического обзора боевых действий в районе р.Халхин-Гол, составленного штабом 1-й АГ.
"Вопрос о пленных при войне с Японией занимает, если можно так сказать, особое положение.
Солдат японской армии, а тем более офицерский состав воспитывался в духе преданности императору.
Служба в армии рассматривается как хорошее средство для подавления собственного "Я" и сдача в плен в военных условиях считается врагом "родины", но и семья его преследуется властями всевозможными способами.
Кроме этого, солдатам прививается мысль о "зверствах" Красной Армии, что в еще большей мере создает условия, при которых у солдата воспитывается чувство страха за свое будущее, будущее своей семьи, и, естественно, в связи с этим он лучше предпочитает умереть, чем сдаться в плен.
Все эти факты имели место в прошедших событиях. За все время, ни одна действуюцая на фронте часть не имела ни одного <японского> солдата, а тем более офицера воинской части добровольно сдавшегося в плен.
Больше того, отмечено несколько случаев (на участке 82, 57 и 3б сд), когда раненые японские солдаты или офицеры стреляли по подходившим к ним бойцам, командирам и санитарным работникам.
Другое положение занимают действовавшие на фронте Монгольские, баргутские и манчжурские части.
Угнетаемые японцами, они, к тому же, довольно основательно потрепанные частями Красной Армии, имели в своих рядах много дезертиров и за счет этик частей было и значительное количество пленных и добровольно перешедших на нашу сторону солдат и офицеров.
3а все время операции действовавшими на фронте частями захвачено в плен несколько сот человек.
Причем, подавляющее большинство их пленено в период окружения нашими частями японцев в августе 1939 года.
Работа с пленными, благодаря отсутствия переводчиков в войсковых частях, проходила только в штабе Армейской группы.
Части, в связи с этим, всех пленных сразу же после захвата направляли в штаб армгруппы, без какого бы то ни было использования их для целей своей части.
Опрос пленных переводчиками производился как на КП 1-ой армгруппы и имел целью получить от пленного самые необходимые данные о части, в которой он служил, и затем в лагере военнопленных Тамцак-Булак.
В этом пункте обработка пленных проводилась самым основательным образом.
В связи с тем,что пленные, с которыми приходилось иметь дело, представляли из себя "особый сорт" людей, приходилось прежде всего привести пленного в нормальное состояние, т.е. всеми способами успокоить и убедить в том, что Красная Армия к каждому пленному относится великодушно, ему не угрожает опасность быть растерзанным кр-цами или растрелянным, и только после этого приступать к опросу.
В связи с тем, что людей, знающий японский язык, в частях не было и никто с ними не мог поговорить до того, как он будет привезен на КП армгруппы, "неизвестность" в которую попадал пленный его тяготила и в известной мере укрепляла уверенность в "неизбежной гибели".
Это, в свою очередь, налагало известный отпечаток и на поведение пленного при опросе.
Явная враждебность у офицерского состава, настороженность и страх перед "богом" и императором у забитых специфическим воспитанием рядовых в первое время опроса чувствовалась особенно сильно.
В последующем, убеждаясь в несостоятельности своих взглядов на Красную Армию, пленный чувствовал себя свободнее и говорил охотнее.
Опрос пленных проводился путем беседы с ним, или одним переводчиком или переводчиком, но в присутствии работников разведотдела штаба армгруппы.
В последнем случае направление опроса и характер вопросов определялся штабным командиром.
Из числа опрошенных на КП армгруппы пленных, больше половины по "незнанию", а вернее умышлеино не сообщают номер своей части.
На вопрос "в какой части служил" сообщают фамилию командира части (часть Ногано, часть Ямагата и т.д.)
Подавляющее большинство пленных "не знает" организации своей части и даже роты, батальона, не говоря о задаче части.
На вопрос "какую задачу имела часть" отвечают: "отгонять русские войска от границы" или "часть имела задачу охранять границу и не допускать нарушения ее".
В этих двух ответах чувствуется влияние офицеров много поработавших с солдатами по вопросу как себя вести если случится попасть в плен.
В большинстве своем, данные сообщаемые пленными были достоверны, но не представляли большой ценности, т.к. пленные на основные вопросы отвечали или незнанием или сообщали такие сведения (например по организации), которые давно известны каждому.
Тот же, кто мог более или менее подробно и точно информаировать о действиях японских частей (унтер-офицер) молчат, как бы не понимая вопросов, поставленных переводчиком.
Охотнее и полнее отвечали на вопросы баргуты, китайцы, а из японцев солдаты первого года службы.
Классовая принадлежность в поведении пленных японцев так, как мы привыкли это рассматривать, не чувствовалась, т.к. японские рабочие, с которыми приходилось иметь дело, почти ничем не отличались от крестьянина, особенно в отношении развития у него революционного самосознания.
Обращает на себя внимание исключительно низкая осведомленность японских солдат о СССР, жизни и быте русского рабочего и крестьянина и почти полное незнание элементарных политических вопросов и задач классовой солидарности.
Показания пленных поверялись данными общевойсковой, авиационной и агентурной разведок.
Кроме того, большую помощь в поверке данных сообщенных пленными, оказали перебежчики (добровольно перешедшие на нашу сторону баргуты).
На ряду с недочетами отмеченными выше, следует отметить и низкое качество постановки работы с пленными и в частности производство опроса.
Штабной к-р, не зная языка пленного, не может проследить за правильной постановкой вопроса и характером ответа. Кроне того, отступления от формы опросного листа военнопленного объявленного в ПСШ, не дают возможности составить полное представление о пленном, которое так необходимо для учета этой отрасли разведывательной работы.
ВЫВОД
1. Работа с пленными при той организации, которая существовала в армгруппе не дала тех результатов, которые могла дать.
2. Отсутствие переводчиков в частях и соединениях не давало возможности опросить пленного в том районе, где он захвачен и тем самым получить наиболее точные данные.
3. Незнание языка пр-ка ставит опрашивающего к-ра в зависимость от переводчика и не дает возможности контролировать правильность постановки вопроса и ответа.
4. В целях изучения опыта работы с пленными необходимо категорически потребовать от штабов точного выполнения требований ПСШ по заполнению "листов опроса пленного", в который по нашему мнению необходимо записывать и поведение пленного при опросе.
5. При отборе документов у военнопленных следует делать пометку, кому они принадлежат, чтобы исключить имевшиеся случаи их смешивания и возможность назвать пленному вымышленную фамилию."
"Вопрос о пленных при войне с Японией занимает, если можно так сказать, особое положение.
Солдат японской армии, а тем более офицерский состав воспитывался в духе преданности императору.
Служба в армии рассматривается как хорошее средство для подавления собственного "Я" и сдача в плен в военных условиях считается врагом "родины", но и семья его преследуется властями всевозможными способами.
Кроме этого, солдатам прививается мысль о "зверствах" Красной Армии, что в еще большей мере создает условия, при которых у солдата воспитывается чувство страха за свое будущее, будущее своей семьи, и, естественно, в связи с этим он лучше предпочитает умереть, чем сдаться в плен.
Все эти факты имели место в прошедших событиях. За все время, ни одна действуюцая на фронте часть не имела ни одного <японского> солдата, а тем более офицера воинской части добровольно сдавшегося в плен.
Больше того, отмечено несколько случаев (на участке 82, 57 и 3б сд), когда раненые японские солдаты или офицеры стреляли по подходившим к ним бойцам, командирам и санитарным работникам.
Другое положение занимают действовавшие на фронте Монгольские, баргутские и манчжурские части.
Угнетаемые японцами, они, к тому же, довольно основательно потрепанные частями Красной Армии, имели в своих рядах много дезертиров и за счет этик частей было и значительное количество пленных и добровольно перешедших на нашу сторону солдат и офицеров.
3а все время операции действовавшими на фронте частями захвачено в плен несколько сот человек.
Причем, подавляющее большинство их пленено в период окружения нашими частями японцев в августе 1939 года.
Работа с пленными, благодаря отсутствия переводчиков в войсковых частях, проходила только в штабе Армейской группы.
Части, в связи с этим, всех пленных сразу же после захвата направляли в штаб армгруппы, без какого бы то ни было использования их для целей своей части.
Опрос пленных переводчиками производился как на КП 1-ой армгруппы и имел целью получить от пленного самые необходимые данные о части, в которой он служил, и затем в лагере военнопленных Тамцак-Булак.
В этом пункте обработка пленных проводилась самым основательным образом.
В связи с тем,что пленные, с которыми приходилось иметь дело, представляли из себя "особый сорт" людей, приходилось прежде всего привести пленного в нормальное состояние, т.е. всеми способами успокоить и убедить в том, что Красная Армия к каждому пленному относится великодушно, ему не угрожает опасность быть растерзанным кр-цами или растрелянным, и только после этого приступать к опросу.
В связи с тем, что людей, знающий японский язык, в частях не было и никто с ними не мог поговорить до того, как он будет привезен на КП армгруппы, "неизвестность" в которую попадал пленный его тяготила и в известной мере укрепляла уверенность в "неизбежной гибели".
Это, в свою очередь, налагало известный отпечаток и на поведение пленного при опросе.
Явная враждебность у офицерского состава, настороженность и страх перед "богом" и императором у забитых специфическим воспитанием рядовых в первое время опроса чувствовалась особенно сильно.
В последующем, убеждаясь в несостоятельности своих взглядов на Красную Армию, пленный чувствовал себя свободнее и говорил охотнее.
Опрос пленных проводился путем беседы с ним, или одним переводчиком или переводчиком, но в присутствии работников разведотдела штаба армгруппы.
В последнем случае направление опроса и характер вопросов определялся штабным командиром.
Из числа опрошенных на КП армгруппы пленных, больше половины по "незнанию", а вернее умышлеино не сообщают номер своей части.
На вопрос "в какой части служил" сообщают фамилию командира части (часть Ногано, часть Ямагата и т.д.)
Подавляющее большинство пленных "не знает" организации своей части и даже роты, батальона, не говоря о задаче части.
На вопрос "какую задачу имела часть" отвечают: "отгонять русские войска от границы" или "часть имела задачу охранять границу и не допускать нарушения ее".
В этих двух ответах чувствуется влияние офицеров много поработавших с солдатами по вопросу как себя вести если случится попасть в плен.
В большинстве своем, данные сообщаемые пленными были достоверны, но не представляли большой ценности, т.к. пленные на основные вопросы отвечали или незнанием или сообщали такие сведения (например по организации), которые давно известны каждому.
Тот же, кто мог более или менее подробно и точно информаировать о действиях японских частей (унтер-офицер) молчат, как бы не понимая вопросов, поставленных переводчиком.
Охотнее и полнее отвечали на вопросы баргуты, китайцы, а из японцев солдаты первого года службы.
Классовая принадлежность в поведении пленных японцев так, как мы привыкли это рассматривать, не чувствовалась, т.к. японские рабочие, с которыми приходилось иметь дело, почти ничем не отличались от крестьянина, особенно в отношении развития у него революционного самосознания.
Обращает на себя внимание исключительно низкая осведомленность японских солдат о СССР, жизни и быте русского рабочего и крестьянина и почти полное незнание элементарных политических вопросов и задач классовой солидарности.
Показания пленных поверялись данными общевойсковой, авиационной и агентурной разведок.
Кроме того, большую помощь в поверке данных сообщенных пленными, оказали перебежчики (добровольно перешедшие на нашу сторону баргуты).
На ряду с недочетами отмеченными выше, следует отметить и низкое качество постановки работы с пленными и в частности производство опроса.
Штабной к-р, не зная языка пленного, не может проследить за правильной постановкой вопроса и характером ответа. Кроне того, отступления от формы опросного листа военнопленного объявленного в ПСШ, не дают возможности составить полное представление о пленном, которое так необходимо для учета этой отрасли разведывательной работы.
ВЫВОД
1. Работа с пленными при той организации, которая существовала в армгруппе не дала тех результатов, которые могла дать.
2. Отсутствие переводчиков в частях и соединениях не давало возможности опросить пленного в том районе, где он захвачен и тем самым получить наиболее точные данные.
3. Незнание языка пр-ка ставит опрашивающего к-ра в зависимость от переводчика и не дает возможности контролировать правильность постановки вопроса и ответа.
4. В целях изучения опыта работы с пленными необходимо категорически потребовать от штабов точного выполнения требований ПСШ по заполнению "листов опроса пленного", в который по нашему мнению необходимо записывать и поведение пленного при опросе.
5. При отборе документов у военнопленных следует делать пометку, кому они принадлежат, чтобы исключить имевшиеся случаи их смешивания и возможность назвать пленному вымышленную фамилию."